Как-то я разговаривал о новомучениках с Мариной Андреевной Журинской, редактором журнала «Альфа и Омега». И она предложила мне провести несложный эксперимент. «А вы спросите у любого священника, — сказала она, — сколько молебнов в наших храмах заказывают новомученикам и сколько, скажем, святителю Николаю». Хотя, конечно, тут и спрашивать особо не нужно, чтобы понять: в нашем церковном сознании, в сознании большинства верующих люди, пострадавшие за веру в XX веке, так и остались… в XX веке. Очень многие из нас, к сожалению, не знают, как это недавнее прошлое соединить с настоящим и как людей из этого прошлого — святых людей — воспринять как живых собеседников и помощников.
Это вдвойне больно ощущать, когда понимаешь, что во всем наследстве, которое оставил нам XX век — век двух мировых войн, возникновения и крушения страшных идеологией, — подвиг новомучеников остается чуть ли не единственным светлым даром. Светлым в том смысле, что он не погружает нас в пессимистичные размышления о жестокости человека и человечества, а напротив, дает надежду. Или правильнее сказать — должен был бы давать, если бы мы об этом просили.
Не так давно на конференции, посвященной новомученикам, архимандрит Дамаскин (Орловский), много лет занимающийся прославлением их подвига, нашел, по-моему, очень точную формулировку: «Мы почитаем и любим новомучеников и обращаемся к ним не потому, что они мучились, а потому, что они любили». Мне кажется, мы не всегда это осознаем — что новомученики не просто претерпели страдания, а что они сохранили любовь Христову. Не здесь ли кроется еще одна из причин того, что мы мало говорим о новомучениках? Не в том ли, что сегодня мы предаем Христа в намного более тепличных условиях?
Священноисповедник Роман Медведь — один из тысяч пострадавших за Христа в прошлом веке. Он прошел через многие злоключения и заключения. И ему принадлежит, думаю, одно из самых сильных определений духовничества: священник должен «так воспитать душу, чтобы она сама могла стать пред Господом и вполне свободно и сознательно избрала добро».
Не буду здесь останавливаться на том, как эта цитата относится к нашим извечным разговорам, мол, хорошо бы найти прозорливого старца и быть у него пожизненно в послушании. А остановиться хотел бы на другой мысли: самостоятельность — вот чего ждет от нас Господь и вот к чему подводит человека серьезный и глубокий духовник.
Самостоятельности же — в сохранении в себе и в окружающем мире любви Христовой — учат нас и новомученики. И об обретении такой самостоятельности, такого укрепления нашей веры мы могли бы им молиться. Только, увы, не молимся. И страшно становится, когда задумываешься, почему нам это так трудно.
О, святи́и новому́ченицы и испове́дницы Росси́йстии:/ святи́телие и па́стырие Це́ркве Христо́вы,/ ца́рственнии страстоте́рпцы,/ благове́рнии кня́зие и княги́ни,/ до́блии во́ини, мона́си и мирсти́и,/ благочести́вии му́жие и жены́,/ во вся́цем во́зрасте и сосло́вии за Христа́ пострада́вшии,/ ве́рность Ему́ да́же до сме́рти свиде́тельствовавшии/ и вене́ц жи́зни от Него́ прие́мшии!
Вы во дни гоне́ния лю́таго,/ зе́млю на́шу от безбо́жных пости́гшаго,/ на суди́щах, в заточе́ниих и про́пастех земны́х,/ в го́рьких рабо́тах и вся́ких ско́рбных обстоя́ниих/ о́браз терпе́ния и непосты́днаго упова́ния му́жественне яви́ли есте́./ Ны́не же, в раи́ сла́дости наслажда́ющеся,/ пред Престо́лом Бо́жиим во сла́ве предстои́те/ и при́сно хвалу́ и хода́тайство со А́нгелы и все́ми святы́ми Триеди́ному Бо́гу возно́сите.
Сего́ ра́ди мы, недосто́йнии,/ мо́лим вас, святи́и сро́дницы на́ши:/ не забу́дите земна́го оте́чества ва́шего,/ грехо́м Ка́инова братоуби́йства,/ поруга́нием святы́нь, безбо́жием и на́шими беззако́нии отягче́ннаго./ Умоли́те Го́спода Сил,/ да утверди́т Це́рковь Свою́ непоколеби́му в ми́ре сем многомяте́жнем и лука́вом;/ да возроди́т в Земли́ на́шей дух братолю́бия и ми́ра;/ да па́ки бу́дем мы ца́рское свяще́ние,/ род Бо́жий, избра́нный и святы́й,/ при́сно с ва́ми сла́вящий Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Канон Собору новомучеников и исповедников Церкви Русской
См.также:
Просмотров (8)